Бианки «Лесная газета» — читать

В. Бианки «Лесная газета» — читать

ВЕСНА

ПЕРВАЯ ТЕЛЕГРАММА ИЗ ЛЕСУ

(От наших корреспондентов)

ГРАЧИ ОТКРЫЛИ ВЕСНУ

Открыли весну грачи. На всех проталинах появились их стаи.

Зиму грачи провели на юге нашей страны. Они очень спешили к нам на север — к себе на родину. По дороге они не раз попадали в жестокие метели. Десятки, сотни птиц выбивались из сил и погибали в пути.

Первыми долетели самые сильные. Теперь они отдыхают. Они важно расхаживают по дорогам и ковыряют крепкими носами землю.

Тяжелая, темная туча, закрывавшая все небо, ушла. По синему небу поплыли кучевые облака, похожие на большие сугробы снега. Родились первые зверята. У лосей и косуль отрастают новые рога. В лесу запели чижи, синицы и корольки. Ждем скворцов и жаворонков.

Мы отыскали берлогу медведя под корнями вывороченной ели. Дежурим, — сообщим о его выходе. Струйки тающего снега тайно собираются подо льдом. В лесу капель: тает снег на деревьях. По ночам морозы заново куют лед.

ЛЕСНЫЕ ПРОИСШЕСТВИЯ

ПЕРВОЕ ЯЙЦО

Самка ворона первою из всех птиц снесла яйцо. Ее гнездо — на  высокой ели, густо засыпанной снегом. Чтобы яйцо не застыло и  птенчик  в  нем  не замерз, ворониха не оставляет гнезда. Пищу ей приносит ворон.

СОСУНКИ В СНЕГУ

В поле еще снег, а у зайчих уж родятся зайчата.

Зайчата родятся зрячими, в теплых  шубках.  Сразу,  как  появятся  на свет, они уже умеют  бегать.  Наевшись  досыта  материнского  молока,  они разбегаются и прячутся под кустами,  кочками.  Лежат  смирнехонько,  —  не пищат, не балуются, хоть мать и убежала куда-то.

Проходит день, другой, третий. Зайчиха по всем  полям  скачет,  давно уже про них и забыла. А зайчатки  все  лежат.  Бегать  им  нельзя:  ястреб заметит или нападет на след лиса.

Вот, наконец, бежит мимо зайчиха. Нет, не  мамаша  —  тетка  какая-то чужая. Зайчата  к  ней:  накорми  нас!  Ну  что  ж,  пожалуйста,  кушайте! Накормила — и дальше.

И опять зайчата под кустиками лежат. А мамаша их где-то чужих  зайчат кормит.

Так уж повелось у зайчих: всех  зайчат  общими  считать.  Где  бы  ни повстречала зайчиха зайчат, она их накормит. Все равно, свои  они  ей  или чужие.

Думаете, плохо зайчатам беспризорниками жить? Ничуть! Им тепло: шубка у них.  А  молоко  у  зайчих  такое  сладкое,  густое,  что  зайчонок  раз насосется, — потом несколько дней сыт.

А на восьмой-девятый день зайчата начнут травку зубрить.

ВЕСЕННЯЯ ХИТРОСТЬ

В лесу хищники  нападают  на  мирных  животных.  Где  увидят,  так  и хватают.

Зимой на белом снегу не так-то скоро  увидишь  зайца-беляка  и  белую куропатку. А сейчас снег тает, во многих местах уже показалась земля.

Волки, лисицы, ястреба, совы, даже маленькие хищные горностаи и ласки издали замечают белую шерстку и белые перья на черных проталинах.

И вот беляки и белые куропатки пустились на хитрость:  они  линяют  и перекрашиваются.

Беляк стал весь серенький; у куропатки выпало много белых  перьев,  а на их месте отросли бурого и ржавого цвета новые перья с черными полосами.

Теперь  беляка  и   куропатку   не   так-то   просто   заметить:   они замаскированы.

Некоторым из нападающих тоже пришлось прибегнуть к маскировке.  Ласка была вся белая зимой, горностай тоже, только  кончик  хвоста  у  него  был черный. И им обоим удобно было подкрадываться к мирным животным по снегу: белым по белому.

А сейчас они  перелиняли  и  стали  серыми.  Ласка  вся  черная,  а  у горностая кончик хвоста как был, так и остался черным.

Но ведь черное пятнышко на одежде не вредит ни зимой, ни летом;  ведь и на снегу есть черные пятна — соринки да сучочки, а на земле и в  траве их сколько хочешь.

ЗИМНИЕ ГОСТИ СОБИРАЮТСЯ В ПУТЬ

На проезжих дорогах по всей нашей области замечены  стайки  маленьких белых  птиц,  похожих  на  овсянок.  Это  наши  зимние  гости  —  снежные подорожники-пуночки.

Родина их в  тундре,  на  островах  и  берегах  Северного  Ледовитого океана.

Там не скоро еще оттает земля.

ОБВАЛЫ

В лесу начались страшные обвалы.

Белка спала в своем теплом гнезде на ветке большой ели.

Вдруг тяжелый ком снега обрушился с вершины  дерева  прямо  на  крышу гнезда. Белка выскочила, а ее беспомощные новорожденные бельчата  остались в гнезде.

Белка сейчас же принялась раскапывать снег. К счастью, оказалось, что снег только придавил крышу гнезда, сделанную из толстых  прутьев.  Круглое внутреннее гнездо из теплого мягкого моха осталось цело.

Бельчата даже не проснулись в нем.  Они  совсем  еще  маленькие  —  с крысенят, голые, слепые и глупые.

СЫРЫЕ КВАРТИРЫ

Снег тает и тает. Жителям лесных подвалов  плохо  приходится:  кроты, землеройки, мыши, полевки, лисы и другие зверьки и звери, живущие в норах под землею, уже сейчас страдают от сырости. Что же  будет  с  ними,  когда весь снег превратится в воду!

ГОРОДСКИЕ НОВОСТИ

КОНЦЕРТЫ НА КРЫШАХ

По ночам на крышах происходят  кошачьи  концерты.  Кошкам  они  очень нравятся. Концерты кончаются отчаянной потасовкой между певцами.

ПО ЧЕРДАКАМ

Обойдите дома  центрального  района  города,  и  вы  познакомитесь  с условиями жизни населения чердаков.

Птицы, занимающие  здесь  углы,  оказывается,  очень  довольны  своим жильем. Кому холодно, тот жмется к  печным  трубам  и  пользуется  даровым отоплением. Голубки уже сидят на яйцах, воробьи и галки по  всему  городу собирают соломинки для гнезд, пух и перья для своих мягких перин.

Жалуются птицы только на  кошек  и  мальчишек,  которые  разоряют  их гнезда.

СОННЫЕ МУХИ

На улице появились большие зеленовато-синие с  металлическим  отливом мухи. Вид у них сонный, как осенью.  Они  еще  не  летают,  а  только  еле ползают по стенам домов, качаясь на тонких ножках.

Целый день мухи греются на солнце, а ночью опять заползают в  щели  и скважины стен и заборов.

МУХИ, БЕРЕГИТЕСЬ БРОДЯГ!

На улицах Ленинграда появились пауки-бродяги.

Волка, говорят, ноги кормят. Этих пауков — тоже. Они не плетут хитрых тенет, как  пауки-крестовики,  а  нападают  на  мух  и  других  насекомых, бросаясь на них прыжками из засады.

ВЕСНЯНКИ

Из воды через трещины речного льда вылезают неуклюжие серые  личинки. Они карабкаются на набережную, освобождаются от  своих  шкурок-чехликов  и превращаются в крылатых,  стройных  насекомых  —  ни  мух,  ни  бабочек  — веснянок.

Длиннокрылые, легкие, они еще не могут летать: слабы. Им нужно солнце.

Они пешком переходят мостовую.  Их  давят  прохожие,  давят  копытами лошади, давят колесами автомобили. Их проворно клюют воробьи.  А  они  все идут да идут — их тысячи, тысячи, тысячи.

И те, кому удалось перейти улицу, взбираются  на  стены  домов  —  за солнцем.

ГОТОВЬТЕ КВАРТИРЫ

Кто хочет, чтобы в  саду  у  него  поселился  скворец,  пусть  скорее готовит ему квартиру. Квартира должна быть чистая  и  с  такой  маленькой дверью, чтобы скворец мог в нее пролезть, а кошка не могла.

А чтобы кошка и лапой  не могла  дотянуться  до  скворца,  к  двери  с внутренней стороны прибивают ребром деревянный треугольник.

КОМАРИКИ ПЛЯШУТ

В солнечные теплые дни уже пляшут в воздухе комарики.

Не бойся их: эти не кусачие, это комары-толкуны.

Легкой стайкой, столбиком держатся в воздухе, толкутся, кружатся. И там, где их много, — воздух в крапинках, как в веснушках.

ПЕРВЫЕ БАБОЧКИ

Бабочки проветривают и и сушат свои крылышки на солнце.

Первыми появились перезимовавшие на чердаках черно-коричневые с красным крапивницы и бледно-желтые лимонницы.

ТРУБНЫЕ ЗВУКИ С НЕБА

Жители Ленинграда поражены раздающимися  с  неба  трубными  звуками. Звуки слышны совсем ясно на утренних зорях, пока город еще не проснулся и грохота на улицах нет.

Те,  у  кого  глаза  хорошие,  приглядевшись,  замечают  под  самыми облаками стаи больших белых птиц с длинными прямыми шеями.

Это тянут дикие лебеди — клиуны.

Каждую весну они  пролетают  над  нашим  городом  и  кричат  звонкими трубными голосами: «Крру-рру! Крру-рруу!» — но мы редко слышим их в шуме и грохоте уличной сутолоки.

Сейчас  лебеди  спешат  на  гнездовья  на  Кольский  полуостров,  под Архангельск, к берегам Северной Двины.

Л Е Т О

Наступило лето. Пора выводить птенцов. В лесу  каждый  построил  себе дом. Весь лес сверху донизу сейчас занят под  жилье.  Свободного  местечка нигде не осталось. Живут на земле, под землей,  на  воде,  под  водой,  на деревьях, в деревьях, в траве и в воздухе.

ЛЕСНЫЕ ПРОИСШЕСТВИЯ

У КОГО ДОМ ЛУЧШЕ ВСЕХ?

Ребята решили отыскать самый лучший дом. Оказалось —  не  так  просто решить, какой дом лучше всех других.

Самое большое гнездо у орла.

Оно сделано из толстых  сучьев  и  помещается  на  громадной  толстой сосне.

Самое маленькое гнездо у желтоголового королька. У него  весь  дом  с кулачок, да и сам-то он ростом меньше стрекозы.

Самый хитрый дом у крота. У него столько запасных  ходов  и  выходов, что никак его не накроешь в его  подземной  норе.

Самый  искусный  дом  у слоника-листоверта — маленького жучка с хоботком. Слоник перегрыз жилки  у березовых листьев и, когда листья начали вянуть, скрутил их в  трубочку  и склеил слюнкой. В этот домик-трубочку слониха-самочка снесла свои яички.

Самые простые гнезда  у  куличка-галстучника  и  козодоя-полуночника. Галстучник положил свои четыре яйца прямо  в  песок  на  берегу  речки,  а козодой — в  ямочку,  в  сухие  листья  под  деревом.  Они  оба  не  много потрудились над постройкой дома.

Самый красивый домик у пеночки-пересмешки. Она свила  себе  гнездышко на березовой ветке, убрала его лишайником и легкой  березовой  кожуркой  и вплела для украшения кусочки разноцветной  бумаги,  что  валялись  в  саду какой-то дачи.

Самое уютное гнездышко у долгохвостой синицы. Эту птицу зовут еще ополовничек, потому  что  она  похожа  на  разливательную  ложку  — половник. Ее гнездо свито изнутри из пуха, перьев и шерстинок, а  снаружи — из мха и лишайников. Оно все  круглое,  как  тыквочка,  и  вход  в  него круглый, маленький, в самой середке гнезда.

Самые удобные домики у личинок ручейников. Ручейники — крылатые насекомые. Когда  они  садятся,  они  складывают крылья крышей у себя на спине и прикрывают ими все свое тело. А личинки ручейников бескрылые, голые, им нечем прикрыться. Живут они на дне ручьев и речек. Найдет личинка сучочек или камышинку величиной со спичку,  склеит  на них трубочку из песчинок и залезает в нее задом, задом. Очень удобно получается: хочешь — совсем спрячься в  трубочку  и  спи там спокойно, никто тебя не увидит; хочешь — высунь передние ножки и ползи по дну вместе с домом: домик-то легкий. А один ручейник нашел валявшуюся на дне тоненькую папироску, залез  в нее, да так и путешествует в ней.

Самый  удивительный  дом  у  водяного  паука-серебрянки.  Этот   паук растянул паутину под водой между водорослями, а под паутинку  на  мохнатом брюшке натаскал пузырьки воздуха. Так и живет паук в домике из воздуха.

ПО ЧУЖИМ ДОМАМ

Кто не сумел или поленился сам себе дом выстроить, устроился в  чужом дому.

Кукушки подкинули свои яйца в гнезда трясогузок,  зарянок,  славок  и других маленьких домовитых птичек.

Лесной кулик-черныш отыскал старое воронье гнездо  и  выводит  в  нем своих птенцов.

Пескарям очень понравились покинутые хозяевами рачьи норки в песчаном берегу под водой. Рыбки выметали в них свою икру.

А один воробей устроился очень хитро.

Выстроил он себе гнездо под крышей, — мальчишки разорили его.

Выстроил в дупле, — ласка все яйца повытаскала.

Тогда воробей пристроился в громадном  гнезде  орла.  Между  толстыми сучьями этого гнезда свободно поместился его маленький домик.

Теперь воробей живет спокойно, никого  не  боится.  Огромный  орел  и внимания не обращает на такую мелкую птаху. Зато уж ни ласка, ни кошка, ни ястреб, ни даже мальчишки не разорят воробьиного  гнезда:  орла-то  каждый боится.

ОБЩЕЖИТИЯ

Есть в лесу и общежития.

Пчелы, осы, шмели и муравьи строят дома на сотни и тысячи жильцов.

Грачи заняли сады и рощи под свои гнездовые колонии, чайки —  болота, песчаные острова и отмели, а  ласточки-береговушки  изрешетили  обрывистые берега рек своими норками-пещерками.

ЧТО ЖЕ В ГНЁЗДАХ?

А в гнездах яйца — у всех разные.

И неспроста разные у разных птиц.

У бекаса-куличка они все в пятнышках да в крапинках, а у вертиголовки — белые, чуть только розоватые.

А дело в том, что вертиголовкины яйца лежат в глубоком темном  дупле, — их и не увидишь, у бекаса — прямо на кочке, совсем  открыто.  Всякий  бы увидал, если б они белые были. Вот они и  выкрашены  под  цвет  кочки,  — скорей наступишь, чем заметишь.

У диких уток тоже яйца почти белые,  а  гнезда  у  них  на  кочках  — открытые. Зато уткам и приходится пускаться на хитрость. Когда утка сходит с гнезда, она выщипывает пух у себя на животе и прикрывает им яйца.  Их  и не видно.

А почему у бекаса такие заостренные яйца? Ведь вот у большого хищного сарыча они круглые.

Опять понятно: бекас-куличок — птичка маленькая, раз  в  пять  меньше сарыча. Как же он высидит и прикроет своим  тельцем  такие  большие  яйца, если они не лягут так удобно — носок к носку, острыми  концами  вместе,  — чтобы занимать как можно меньше места?

А почему у маленького бекаса такие же крупные яйца,  как  у  большого сарыча?

На этот вопрос придется ответить позже — когда выклюнутся  птенцы  из яиц.

СКОЛЬКО У КОГО ДЕТЕЙ?

В большом лесу за городом Ломоносовом живет молодая лосиха. У  нее  в этом году родился один лосенок.

У орла-белохвоста гнездо в том же лесу. В гнезде два орленка.

У чиха, зяблика, овсянки — до пяти птенцов.

У вертиголовки — восемь.

У ополовничка (долгохвостой синицы) — двенадцать.

У серой куропатки — двадцать.

У колюшки в гнезде из каждой икринки  вывелось  по  мальку-колюшонку, всего — сотня колюшат.

У леща — сотни тысяч.

У трески не перечесть: наверно, миллион мальков.

БЕСПРИЗОРНЫЕ

Лещ и треска совсем о своих детях не заботятся. Выметали икру и ушли. А ребятишки пускай сами, как знают, выводятся, живут и кормятся.

Да как же и быть, если у тебя сотни  тысяч  ребятишек.  За  всеми  не усмотришь.

У лягушки всего одна тысяча ребят, и то она о них не думает.

Конечно, беспризорным не легко живется. Под водой  много  прожорливых чудовищ, и все они падки до вкусной рыбьей и лягушечьей икорки, до рыбешек и лягушат.

Сколько гибнет рыбьих мальков и головастиков, сколько  опасностей  им грозит, пока они не вырастут в больших рыб и  лягушек,  —  прямо  подумать страшно.

ЗАБОТЛИВЫЕ РОДИТЕЛИ

Зато лосиха и все птицы-матери — вот уж заботливые родители.

Лосиха готова жизнь отдать за своего единственного детеныша. Попробуй напасть на нее хоть сам медведь: она так начнет брыкаться  и  передними  и задними ногами, так отделает его копытами, что в другой раз мишка и близко не сунется к лосенку.

Ребятам попался в  поле  куропаткин  сын:  из-под  самых  ног  у  них выскочил и помчался в траву прятаться. Они  его  поймали,  а  он  —  как  пискнет!  Откуда  ни  возьмись   — мать-куропатка. Усидела сына в руках  людей,  заметалась,  заклохтала,  на землю припала, крыло волочит.

Ребята подумали: она раненая. Куропатчонка бросили, за ней погнались.

Куропатка ковыляет по земле — вот-вот рукой схватишь; но только руку протянешь — она в сторону. Гнались-гнались так за куропаткой, — вдруг  она крыльями захлопала, поднялась над землей — и  улетела  как  ни  в  чем  не бывало.

Вернулись наши ребята назад —  за  куропатчонком,  —  а  его  и  след простыл. Это нарочно мать раненой притворялась, отводила  от  сына,  чтобы спасти его.

Она за каждого своего детеныша так заступается: ведь у нее  их  всего только двадцать.

КОЛОНИЯ НА ОСТРОВЕ

На песчаной отмели одного острова живут на даче маленькие чайки.

По ночам они спят в песчаных лунках (ямках) — по трое  в  лунке.  Вся отмель в лунках: такая большая колония чаек.

Днем  они  учатся  летать,  плавать  и  ловить  мелкую  рыбешку   под руководством старших.

Старые чайки учат и зорко охраняют своих ребят.

Когда приближается враг, они слетаются стаей и  кидаются  на  него  с таким криком и гамом, что всякому страшно станет.

Даже громадный морской орел-белохвост спешит удрать от них подальше.

КАК ЛИСА БАРСУКА ИЗ ДОМА ВЫЖИЛА

У лисы случилась беда: обвалился в норе потолок и чуть лисенят не задавил.

Видит лиса: дело плохо, надо перебираться на другую квартиру.

Пошла к барсуку. У него нора знатная, — сам копал. Входы-выходы, запасные отнорки на случай внезапного нападения.

Большая у него нора: могут и два семейства жить.

Попросилась лиса в жильцы,—барсук не пускает. Он хозяин строгий: порядок любит и чистоту, — чтоб нигде ни грязинки. Куда тут с ребятами пускать!

Прогнал лису.

„Ага,— думает лиса,—ты так! Ну, погоди же!»

Будто ушла в лес, а сама за кустики; сидит и ждёт.

Барсук выглянул: лисы нет, вылез из норы и пошёл в лес —улиток искать.

А лиса шмыг в норку, нагадила на полу, напачкала — и убежала.

Вернулся барсук, — батюшки, вонь какая! Хрюкнул с досады и ушёл другую нору себе копать.

А лисе только того и надо.

Перетаскала лисенят, стала жить в удобной барсучьей норе.

КУПАНИЕ МЕДВЕЖАТ

Наш знакомый охотник шел берегом лесной реки и вдруг услышал  громкий треск сучьев. Он испугался и влез на дерево.

Из чащи вышли на берег большая бурая медведица,  с  ней  два  веселых медвежонка и пестун — ее годовалый сын, медвежья нянька.

Медведица села. Пестун схватил одного медвежонка зубами за шиворот  и давай окунать его в речку.

Медвежонок визжал и барахтался,  но  пестун  не  выпускал  его,  пока хорошенько не выполоскал в воде.

Другой медвежонок испугался холодной ванны и пустился удирать в лес.

Пестун догнал его, надавал шлепков, а потом — в воду, как первого.

Полоскал, полоскал его — да ненароком и выронил  в  воду.  Медвежонок как заорет! Тут в один  миг  подскочила  медведица,  вытащила  сынишку  на берег, а пестуну таких плюх надавала, что он, бедный, взвыл.

ЯГОДЫ

Поспело много разных ягод. В садах собирают малину, красную и чёрную смородину и крыжовник.

Малину находят и в лесу. Она растёт зарослью. Не проберёшься, не поломав её хрупких стеблей. Всё потрескивают под ногами. Но для малины это не убыток. Эти стебли, на которых сейчас висят ягоды, проживут только до зимы. А вот их смена. Вот сколько вылезло из-под земли от корневища молодых стебельков. Мохнатые,все усеяны шипками. На будущее лето наступит их очередь цвести и растить ягоды.

По кустарникам и кочкам, на вырубках около пней созревают брусника, ягодки уже с красным бочком.

Они у брусники кучками на верхушках стеблей. На некоторых кустиках эти кучки такие крупные, плотные, тяжёлые, пригнулись и лежат на мху.

Хотелось бы выкопать такой кустик, пересадить к себе и ухаживать, — станут ли ягоды ещё крупнее? Но, пока еще брусника „в неволе», не удаётся. А она интересная ягода. Её ягоды можно хранить для еды всю зиму, только залить кипячёной водой или потолочь, чтобы выступил сок.

Отчего она не гниёт? Сама себя законсервировала. В ней есть бензойная кислота. А бензойная кислота не даёт ягодам гнить.

ФОКУС МАЛЕНЬКИХ КРУТИГОЛОВОК

Наша кошка увидела  на  дереве  дупло  и  подумала,  что  там  гнездо какой-нибудь птички. Она захотела съесть птенчиков, полезла  на  дерево  и видит: на дне дупла гадючата копошатся, извиваются. Да как зашипят! Кошка струсила, прыг с дерева — только бы ноги унести!

А  в  дупле-то  были  совсем  не  гадючата,  а  птенцы   крутиголовки (вертишейки). Это у них фокус такой, чтоб от врагов защищаться:  головами крутят, шеями вертят, — шейки у них, как змейки, извиваются. Да  при  этом они еще и шипят по-гадючьи. Ядовитых-то гадюк всякий боится. Вот маленькие крутиголовки и подражают гадюке, чтобы врагов напугать.

БЕРЕГИ ЛЕС!

Беда, если на сухой лес падёт молния. Беда, если кто бросит в лесу непотушенную спичку или плохо затушит костёр.

Тонкой змейкой перебежал с кострища живой огонёк — и скрылся во мху, в грудке сухой хвои, листвы. Вдруг выскочил из неё, лизнул куст, побежал к куче валежника…

Не теряй ни секунды: это беглый пожар, — ты сам можешь справиться с ним, пока он маленький, слабый. Живо наломай свежих лиственных веток — и бей ими, бей огонёк, сбивай его, хлещи что есть силы, — не давай ему расти, перебегать с места на место! И зови на помощь товарищей.

Если под руками есть лопата или хоть крепкая палка, — копай землю, забрасывай огонь землёй и кусками дёрна.

Если ж огонь успел подняться с земли и пошёл перекидываться с дерева на дерево, — это уж повальный, или верховой пожар. Со всех ног беги к людям, — бей тревогу.

ЛЕСНЫЕ ДОМИШКИ

Высоко над рекой, над крутым обрывом, носились молодые ласточки береговушки. Гонялись друг за другом с визгом и писком: играли в пятнашки.

Была в их стае одна маленькая Береговушка, такая проворная: никак её догнать нельзя было – от всех увёртывается.

Погонится за ней пятнашка, а она – туда, сюда, вниз, вверх, в сторону бросится, да как пустится лететь – только крылышки мелькают.

Вдруг – откуда ни возьмись – Чеглок Сокол мчится. Острые изогнутые крылья так и свистят.

Ласточки переполошились: все – врассыпную, кто куда, – мигом разлетелась вся стая.

А проворная Береговушка от него без оглядки за реку, да над лесом, да через озеро!

Очень уж страшной пятнашкой был Чеглок Сокол.

Летела, летела Береговушка – из сил выбилась.

Обернулась назад – никого сзади нет. Кругом оглянулась, – а место совсем незнакомое. Посмотрела вниз – внизу река течёт. Только не своя – чужая какая то.

Испугалась Береговушка.

Дорогу домой она не помнила: где ж ей было запомнить, когда она неслась без памяти от страха?

А уж вечер был – ночь скоро. Как тут быть?

Жутко стало маленькой Береговушке.

Полетела она вниз, села на берегу и горько заплакала.

Вдруг видит: бежит мимо неё по песку маленькая жёлтая птичка с чёрным галстучком на шее.

Береговушка обрадовалась, спрашивает у жёлтой птички:

– Скажите, пожалуйста, как мне домой попасть?

– А ты чья? – спрашивает жёлтая птичка.

– Не знаю, – отвечает Береговушка.

– Трудно же будет тебе свой дом разыскать! – говорит жёлтая птичка. – Скоро солнце закатится, темно станет. Оставайся ка лучше у меня ночевать. Меня зовут Зуёк. А дом у меня вот тут – рядом.

Зуёк пробежал несколько шагов и показал клювом на песок. Потом закланялся, закачался на тоненьких ножках и говорит:

– Вот он, мой дом. Заходи!

Взглянула Береговушка – кругом песок да галька, а дома никакого нет.

– Неужели не видишь? – удивился Зуёк. – Вот сюда гляди, где между камешками яйца лежат.

Насилу насилу разглядела Береговушка: четыре яйца в бурых крапинках лежат рядышком прямо на песке среди гальки.

– Ну, что же ты? – спрашивает Зуёк. – Разве тебе не нравится мой дом?

Береговушка не знает, что и сказать: скажешь, что дома у него нет, ещё хозяин обидится. Вот она ему и говорит:

– Не привыкла я на чистом воздухе спать, на голом песке, без подстилочки…

– Жаль, что не привыкла! – говорит Зуёк. – Тогда лети ка вон в тот елоьый лесок. Спроси там голубя по имени Витютень. Дом у него с полом. У него и ночуй.

– Вот спасибо! – обрадовалась Береговушка.

И полетела в еловый лесок.

Там она скоро отыскала лесного голубя Витютня и попросилась к нему ночевать.

– Ночуй, если тебе моя хата нравится, – говорит Витютень.

А какая у Витютня хата? Один пол, да и тот, как решето – весь в дырьях. Просто прутики на ветви накиданы как попало. На прутиках белые голубиные яйца лежат. Снизу их видно: просвечивают сквозь дырявый пол.

Удивилаеь Береговушка.

– У вашего дома, – говорит она Витютню, – один пол, даже стен нет. Как же в нём спать?

– Что же, – говорит Витютень, – если тебе нужен дом со стенами, лети, разыщи Иволгу. У неё тебе понравится.

И Витютень сказал Береговушке адрес Иволги: в роще, на самой красивой берёзе.

Полетела Береговушка в рощу.

А в роще берёзы одна другой красивее. Искала, искала Иволгин дом и вот, наконец, увидела: висит на берёзовой ветке крошечный, лёгкий домик. Такой уютный домик и похож на розу, сделанную из тонких листков серой бумаги.

«Какой же у Иволги домик маленький, – подумала Береговушка. – Даже мне в нём не поместиться».

Только она хотела постучаться, – вдруг из серого домика вылетели осы.

Закружились, зажужжали, сейчас ужалят!

Испугалась Береговушка и скорей улетела прочь.

Мчится среди зелёной листвы.

Вот что то золотое и чёрное блеснуло у неё перед глазами.

Подлетела ближе, видит: на ветке сидит золотая птица с чёрными крыльями.

– Куда ты спешишь, маленькая? – кричит золотая птица Береговушке.

– Иволгин дом ищу, – отвечает Береговушка.

– Иволга – это я, – говорит золотая птица. – А дом мой вот здесь, на этой красивой берёзе.

Береговушка остановилась и посмотрела, куда Иволга ей показывает. Сперва она ничего различить не могла: всё только зелёные листья да белые берёзовые ветви. А когда всмотрелась, так и ахнула.

Высоко над землёй к ветке подвешена лёгкая плетёная корзиночка.

И видит Береговушка, что это и в самом деле домик. Затейливо так свит из пеньки и стебельков, волосков и шерстинок и тонкой берёзовой кожурки,

– Ух! – говорит Береговушка Иволге. – Ни за что не останусь в этой зыбкой постройке! Она качается, и у меня всё перед глазами вертится, кружится… Того и гляди, её ветром на землю сдует. Да и крыши у вас нет.

– Ступай к Пеночке! – обиженно говорит ей золотая Иволга. – Если ты боишься на чистом воздухе спать, так тебе, верно, понравится у неё в шалаше под крышей.

Полетела Береговушка к Пеночке.

Жёлтая маленькая Пеночка жила в траве как раз под той самой берёзой, где висела Иволгина воздушная колыбелька.

Береговушке очень понравился её шалашик из сухой травы и мха, «Вот славно то! – радовалась она. – Тут и пол, и стены, и крыша, и постелька из мягких пёрышек! Совсем как у нас дома!»

Ласковая Пеночка стала её укладывать спать. Вдруг земля под ними задрожала, загудела.

Береговушка встрепенулась, прислушивается, а Пеночка ей говорит:

– Это кони в рощу скачут.

– А выдержит ваша крыша, – спрашивает Береговушка, – если конь на неё копытом ступит?

Пеночка только головой покачала печально и ничего ей на это не ответила.

– Ох, как страшно тут! – сказала Береговушка и вмиг выпорхнула из шалаша. – Тут я всю ночь глаз не сомкну: всё буду думать, что меня раздавят. У нас дома спокойно: там никто на тебя не наступит и на землю не сбросит.

– Так, верно, у тебя такой дом, как у Чомги, – догадалась Пеночка. – У неё дом не на дереве – ветер его не сдует, да и не на земле – никто не раздавит. Хочешь, провожу тебя туда?

– Хочу! – говорит Береговушка.

Полетели они к Чомге.

Прилетели на озеро и видят: посреди воды на тростниковом островке сидит большеголовая птица. На голове у птицы перья торчком стоят, словно рожки.

Тут Пеночка с Береговушкой простилась и наказала ей к этой рогатой птице ночевать попроситься.

Полетела Береговушка и села на островок. Сидит и удивляется: островок то, оказывается, плавучий. Плывёт по озеру куча сухого тростника. Посреди кучи – ямка, а дно ямки мягкой болотной травой устлано. На траве лежат Чомгины яйца, прикрытые лёгкими сухими тростиночками.

А сама Чомга рогатая сидит на островке с краешка, разъезжает на своём судёнышке по всему озеру.

Береговушка рассказала Чомге, как она искала и не могла найти себе ночлега, и попросилась ночевать.

– А ты не боишься спать на волнах? – спрашивает её Чомга.

– А разве ваш дом не пристанет на ночь к берегу?

– Мой дом – не пароход, – говорит Чомга. – Куда ветер гонит его, туда он и плывёт. Так и будет всю ночь на волнах качаться.

– Боюсь… – прошептала Береговушка. – Домой хочу, к маме…

Чомга рассердилась.

– Вот, – говорит, – какая привередливая! Никак на тебя не угодишь! Лети ка, поищи сама себе дом, какой нравится.

Прогнала Чомга Береговушку, та и полетела.

Летит и плачет.

А уж ночь наступает: солнце зашло, темнеет.

Залетела Береговушка в густой лес, смотрит: на высокой ели, на толстом суку выстроен дом.

Весь из сучьев, из палок, круглый, а изнутри мох торчит тёплый, мягкий.

«Вот хороший дом, – думает она, – прочный и с крышей».

Подлетела маленькая Береговушка к большому дому, постучала клювиком в стенку к просит жалобным голоском:

– Впустите, пожалуйста, хозяюшка, переночевать!

А из дома вдруг как высунется рыжая звериная морда с оттопыренными усами, с жёлтыми зубами. Да как зарычит страшилище:

– С каких это пор птахи по ночам стучат, ночевать просятся к белкам в дом?

Обмерла Береговушка, – сердце камнем упало. Отшатнулась, взвилась над лесом да стремглав, без оглядки, наутёк!

Летела, летела – из сил выбилась. Обернулась назад – никого сзади нет. Кругом оглянулась, – а место знакомое. Посмотрела вниз – внизу река течёт, своя река, родная!

Стрелой бросилась вниз к речке, а оттуда – вверх, под самый обрыв крутого берега.

И пропала.

А в обрыве – дырки, дырки, дырки. Это всё ласточкины норки. В одну из них и юркнула Береговушка. Юркнула и побежала по длинному длинному, узкому узкому коридору.

Добежала до его конца и впорхнула в просторную круглую комнату.

Тут уже давно ждала её мама.

Сладко спалось в ту ночь усталой маленькой Береговушке у себя на мягкой тёплой постельке из травинок, конского волоса и перьев…

Покойной ночи!

МАСТЕРА БЕЗ ТОПОРА

Загадали мне загадку: «Без рук, без топоренка построена избенка». Что такое?

Оказывается, — птичье гнездо.

Поглядел я, — верно! вот сорочье гнездо: как из бревен, все из сучьев сложено, пол глиной вымазан, соломкой устлан,  посередке  вход;  крыша  из веток. Чем не избенка? А топора сорока никогда и в лапках не держала.

Крепко тут  пожалел  я  птицу:  трудно,  ох  как  трудно,  поди,  им, горемычным, свои жилища без рук, без топоренка строить! Стал я думать: как тут быть, как их горю пособить? Рук им не приделаешь.

А вот топор… Топоренок для них достать можно.

Достал я топоренок, побежал в сад.

Глядь, — козодой-полуночник на земле между кочек сидит. Я к нему:

— Козодой, козодой, трудно тебе гнезда вить без рук, без топоренка?

— А я и  не  вью  гнезда!  —  говорит  козодой.  —  Глянь,  где  яйца высиживаю.

Вспорхнул козодой, — а под  ним  ямка  между  кочек.  А  в  ямке  два красивых мраморных яичка лежат.

«Ну, — думаю про себя, — этому ни рук, ни топоренка не надо. Сумел  и без них строиться».

Побежал дальше.

Выбежал на речку. Глядь, там по веткам,  по  кусточкам  ремез-синичка скачет, — тоненьким своим носиком с ивы пух собирает.

— На что тебе пух, ремез? — спрашиваю.

— Гнездо из него делаю, — говорит. — Гнездо у меня пуховое,  мягкое, — что твоя варежка.

«Ну, — думаю про себя, —  этому  топоренок  тоже  ни  к  чему  —  пух собирать…»

Побежал дальше.

Прибежал к дому. Глядь, под  коньком  ласточка-касаточка  хлопочет  — гнездышко лепит. Носиком глинку приминает, носиком ее на  речке  колупает, носиком носит.

«Ну, — думаю, — и тут мой топоренок ни при чем. И показывать его  не стоит».

Побежал дальше.

Прибежал  в  рощу.  Глядь,  там  на  елке  певчего   дрозда   гнездо. Загляденье, что за гнездышко: снаружи все зеленым мхом украшено, внутри  — как чашечка гладкое.

— Ты как такое себе гнездышко смастерил? — спрашиваю. —  Ты  чем  его внутри так хорошо отделал?

— Лапками да носом мастерил, — отвечает певчий дрозд.  —  Внутри  все цементом обмазал из древесной трухи со слюнкой со своей.

«Ну, — думаю, — опять я не туда попал, надо таких  искать  птиц,  что плотничают».

И слышу: «Ту-тук-тук-тук! Тук-тук-тук-тук!» — из лесу.

Я туда. А там дятел. Сидит на березе и плотничает, дупло себе делает — детей выводить.

Я к нему:

— Дятел, дятел, стой носом тукать! Давно, поди,  голова  разболелась. Гляди, какой я тебе инструмент принес: настоящий топоренок!

Поглядел дятел на топоренок и говорит:

— Спасибо, только мне твой инструмент ни к чему. Мне и так плотничать ладно: лапками  держусь,  на  хвост  обопрусь,  пополам  согнусь,  головой размахнусь, — носом ка-ак стукну! Только щепки летят да труха!

Смутил меня дятел: птицы-то, видно, все — мастера без топора. Тут увидел я гнездо орла. Большущая куча  толстых  сучьев  на  самой высокой сосне в лесу.

«Вот, — думаю, кому топор-то нужен: сучья рубить!» Подбежал к той сосне, кричу:

— Орел, орел! А я тебе топоренок принес! Рознял орел крылья и клекочет:

— Вот спасибо, парнишка! Кинь свой топоренок в кучу. Я сучков на него еще навалю — прочная будет постройка, доброе гнездо.

О С Е Н Ь

ПЕРВАЯ ТЕЛЕГРАММА ИЗ ЛЕСУ

Исчезли  все  певчие  птицы  в  ярких  и  пестрых  нарядах.  Как  они отправлялись в путь, мы не видели, потому что они отлетают ночью.

Многие птицы предпочитают путешествовать по ночам: так  безопасней.  в темноте их не трогают сокола, ястреба и другие хищники, которые  выбрались из лесов и ждут их на пути. А дорогу на юг перелетные  птицы  найдут  и  в темную ночь.

На Великом Морском пути показались стаи водяных птиц:  уток,  нырков, гусей, куликов. Крылатые путники делают остановки на тех же местах, что  и весной.

Желтеет листва в лесу. Зайчиха  принесла  еще  шестерых  зайчат.  Это последние в нынешнем году зайчата — листопадники.

На  тинистых  берегах  заливов  кто-то  по  ночам  ставит   крестики. Крестиками и точечками усеяна вся тина. Мы сделали себе шалашку на  берегу заливчика и хотим посмотреть, кто это шалит.

ЛЕСНЫЕ ПРОИСШЕСТВИЯ

ПРОЩАЛЬНАЯ ПЕСЕНКА

Уж сильно поредела на березах листва.  Сиротливо  качается  на  голой ветке давно покинутый хозяевами домик — скворешня.

Вдруг — что такое? — подлетели  два  скворца.  Самочка  скользнула  в скворешню, деловито копошится  в  ней.  Самец  сел  на  веточку,  посидел, поглядел по сторонам… и запел! Но тихонько запел, будто про себя.

Вот кончил. Самочка вылетела из скворешни, — скорей назад, к стае.  И он за ней. Пора, пора: не сегодня завтра — в путь далекий.

Простились с домиком, где летом вывели ребят.

Они его не забудут, и весной опять поселятся в нем.

ПУТЕШЕСТВИЕ ВПЛАВЬ

В лугах никнет к земле умирающая трава.

Уже   ушел   в   свое   далекое   путешествие   знаменитый   скороход коростель-дергач.

На Великом Морском пути показались нырцы и гагары. Они ныряют и ловят рыбу под водой.

На крылья они поднимаются редко. Плывут и плывут. Вплавь  перебираются через озера и заливы.

Им не надо даже приподниматься над водой, чтобы с  размаху  погрузить свое тело в воду, как это делают утки. Их тело  так  устроено,  что  стоит только им опустить голову и сильно гребнуть перепончатыми  ногами-веслами, как они уже уходят вглубь. Под водой гагары и  нырцы  чувствуют  себя  как дома. Ни один крылатый хищник не станет их там преследовать. Плавают они с такой быстротой, что догоняют даже рыб. А летают гораздо хуже быстрокрылых хищных птиц.

Зачем же им подвергать себя опасности и подниматься  на  крылья?  Они совершают свое далекое путешествие вплавь, где только можно.

ПУТЁМ-ДОРОГОЮ

Каждый день, каждую ночь отправляются  в  путь  крылатые  странники. летят не спеша, потихоньку, с долгими остановками  —  не  то  что  весной. Видно, не хочется им расставаться с родиной.

Порядок перелета обратный: теперь первыми летят яркие, пестрые птицы, последними трогаются те, что прилетали весной первыми, зяблики, жаворонки, чайки. У многих птиц вперед летят  молодые;  у  зябликов  —  самки  раньше самцов. Кто посильней и выносливей, дольше задерживается.

Большинство летит прямо на юг  —  во  Францию,  Италию,  Испанию,  на Средиземное море, в Африку. некоторые  —  на  восток;  через  Урал,  через Сибирь в Индию. Тысячи километров мелькают внизу.

ГОТОВЯТСЯ К ЗИМЕ

Мороз не велик, а зевать не велит: как грянет — разом  землю  и  воду скует льдом. Где тогда еды себе достанешь? Куда спрячешься?

В лесу каждый готовится к зиме по-своему.

Кому положено, улетел от голода и холода  на  крыльях.  Кто  остался, торопится набить свои кладовые, заготовляет запасы  пищи  впрок.  Особенно усердно таскают ее короткохвостые мышки-полевки. Многие из них вырыли себе зимние норы прямо в стогах и под хлебными скирдами и  каждую  ночь  воруют зерно.

К норе ведут пять или шесть дорожек, каждая дорожка —  в  свой  вход. Под землей — спальня и несколько кладовых.

Зимой полевки собираются спать только в самые сильные морозы. Поэтому они делают  большие  запасы  хлеба.  В  некоторых  норах  собрано  уже  по четыре-пять килограммов отборного зерна.

Маленькие грызуны обворовывают хлебные поля. Надо  оберегать  от  них урожай.

ЗАПАСЫ ОВОЩЕЙ

Короткоухая водяная крыса летом жила на даче, у самой  речки.  Там  у нее была одна жилая комната под землей. Ход из комнаты  вел  косо  вниз  — прямо в воду.

Теперь водяная крыса устроила себе хорошую,  теплую  зимнюю  квартиру далеко  от  воды,  на  кочковатом  лугу.  В   квартиру   ведут   подземные ходы-переходы по сто шагов длиной и больше.

Спальня выстлана мягкой, теплой травой и помещается под самой большой кочкой.

Кладовая соединена со спальней особыми ходами.

В кладовой сложены в строгом порядке  —  по  сортам  —  похищенные  и перетащенные крысой с полей и огородов  хлебные  зерна,  горох,  луковицы, бобы и картофель.

БЕЛКИНА СУШИЛЬНЯ

Белка отвела под кладовую одно из своих круглых  гнезд  на  деревьях.   Там у нее сложены лесные орешки и шишки.

Кроме того, белка собрала  грибы  —  маслята  и  березовики.  Их  она насадила на обломанные сучочки  сосен  и  сушит  впрок.  Зимой  она  будет бродить по ветвям и подкрепляться сушеными грибами.

ЖИВЫЕ КЛАДОВЫЕ

Удивительную кладовую нашла для своей  личинки  оса-наездник.  У  нее быстрые крылья, зоркие глаза под загнутыми кверху  усиками.  Очень  тонкая талия отделяет ее грудь от брюшка, а на конце брюшка — длинное,  прямое  и тонкое, как  игла,  жало.  Летом  оса-наездник  отыскала  большую  толстую гусеницу бабочки, напала на нее, оседлала и вонзила в ее кожу острое жало. Жалом она просверлила в теле гусеницы дырочку и  в  эту  дырочку  опустила свое яичко.

Оса улетела, а гусеница скоро оправилась от страха. Опять  стала  она есть листья и, когда подошла осень, выткала себе кокон и  окуклилась.  Вот тут-то, в куколке, и вышла из  яичка  личинка  осы-наездника.  Ей  тепло, спокойно внутри крепкого кокона и пищи хватит на целый год.

Когда опять придет лето, кокон гусеницы откроется, но вылетит из него не бабочка, а поджарая, жесткотелая, черно-желто-красная оса-наездник. Это наш друг. Ведь она-то и уничтожает этих вредных гусениц.

ОПЯТЬ ЛЕТО?

То холод, ветер ледяной, то вдруг солнышко выглянет,  и  станут  дни теплые, тихие. И тогда кажется: неожиданно лето вернулось.

Из-под  травы  цветы  выглянули,  желтые  одуванчики,  первоцветы.  В воздухе  порхают  бабочки,  комары-толкуны  кружатся  легкими  столбиками. Выскочит откуда-то птичка-малышка, крошечный бойкий  подкоренник,  дрыгнет хвостиком и запоет — да так задорно, так звонко!

А с высокой ели тихонько и грустно — точно капельки падают в  воду  — жалостно   прозвенит   нежная   песенка   запоздалой    пеночки-теньковки: «Те-тень-ка! Те-тень-ка!»

И забудешь, что зима скоро.

ГОРОДСКИЕ НОВОСТИ

ДЕРЗКИЙ НАЛЁТ

В Ленинграде, на Исаакиевской площади, среди бела дня,  на  глазах  у прохожих совершен дерзкий налет.

С площади поднялась стая голубей. В это время с купола  Исаакиевского собора сорвался крупный сокол-сапсан и  ударил  по  крайнему  голубю.  Пух закружился в воздухе.

Прохожие видели, как перепуганная стая метнулась под  крышу  большого дома, а сапсан, держа в когтях убитую жертву,  тяжело  поднялся  на  купол собора.

Пролетный путь больших соколов проходит на нашим городом.

Крылатые  хищники  любят  устраивать  свои  гнезда   на   куполах   и колокольнях: отсюда им удобно высматривать добычу.

НОЧНАЯ ТРЕВОГА

Почти каждую ночь на окраинах города — тревога.

Заслышав шум на дворе,  люди  соскакивают  с  кроватей,  высовывают головы в окна. Что такое, что случилось?

Внизу, во дворе, громко хлопают крыльями птицы, гогочут гуси,  кричат утки. Уж не напал ли на них хорек, не пробралась ли во двор лисица?

Но какие же лисы и хорьки в каменном городе,  за  чугунными  воротами домов?

Хозяева осматривают двор, осматривают птичники. Все в порядке. Никого нет, никто не мог пробраться за крепкие замки  и  засовы.  Просто,  верно, дурной сон приснился птицам. Вот они уже и успокаиваются.

Люди ложатся в постели, засыпают спокойно. А через час — опять гогот и кряканье. Переполох, тревога. Что  такое? Что там опять?

Открой окно, притаись и слушай. В черном небе мерцают  золотые  искры звезд. Все тихо. Но вот словно чья-то неуловимая  тень  скользит  вверху,  по  очереди затмевая золотые небесные  огоньки.  Слышится  легкий  прерывистый  свист. Неясные голоса звучат с высокого ночного неба.

Мгновенно  просыпаются  дворовые  утки  и  гуси.  давно,   казалось, забывшие волю, птицы в  смутном  порыве  бьют  крыльями  по  воздуху.  Они приподнимаются на  лапках,  вытягивают  шеи,  кричат,  кричат  горестно  и тоскливо. С высокого черного неба  им  отвечают  призывом  вольные,  дикие сестры. Над каменными домами, над железными крышами тянут  стая  за  стаей крылатые странники. Свистят утиные  крылья.  Звенит  гортанная  перекличка диких гусей и казарок:

— Го! го! го! В дорогу, в дорогу!

— От холода и голода! В дорогу, в дорогу!

Замирает вдали звонкий гогот перелетных, а в глубине каменного  двора мечутся давно отвыкшие от полета домашние гуси и утки.

80 ТЫСЯЧ ДЕРЕВЬЕВ И КУСТОВ

Юные садоводы-любители активно участвуют в «Неделе сада».

За последние дни плодово-ягодная станция распределила по городу  5000 саженцев яблони, смородины, крыжовника и различных декоративных  растений.

В садах, парках, скверах, на площадях и  улицах  Ленинграда  идет  осенняя посадка деревьев и кустов. Город  озеленяется  кленами,  дубами,  березой, кустами сирени и  жимолости.  Осенью  высажено  юннатами  свыше  80  тысяч деревьев и кустов.

ПРЯЧУТСЯ…

Холодно становится, холодно!

прошло красное лето… Стынет кровь, вялыми становятся движения: одолевает дремота.

Хвостатый тритон все лето прожил в пруду, ни разу не вылезал из него. Теперь вскарабкался на берег, побрел в лес. Нашел  гнилой  пень,  скользнул под кору, свернулся там в клубочек.

Лягушки, наоборот, скачут с берега в пруд. Ныряют на дно,  забиваются поглубже в тину, в ил. Змеи, ящерицы  прячутся  под  корни,  зарываются  в теплый мох. Рыбы стаями громоздятся в омутах, в глубоких подводных ямах.

Забрались в щелочки,  скважинки  коры,  в  трещины  стен  и  заборов бабочки,  мухи,  комары,  жуки.  Муравьи  закупорили  все   ворота,   все входы-выходы своего высокого стовратого города. Забрались в самую  глубину его, жмутся там в кучи, потесней, — застывают так.

Голодно становится, голодно!

Холод не так страшен тем животным, у которых кровь горячая, — зверям, птицам. Лишь бы пища была: поел — словно печечку  в  себе  затопил.  Но  с холодом приходит и голод.

Скрылись бабочки, мухи, комары, — и нечего стало есть летучим  мышам. Они прячутся в дупла, в пещеры, в расселины скал, под крышу  на  чердаках. Повисают там вниз головой, прицепившись  за  что-нибудь  коготками  задних лапок. Запахиваются, как плащом, своими крыльями, — засыпают.

Скрылись лягушки, жабы, ящерицы, змеи, улитки. Спрятался  еж  в  свое травяное гнездо под корнями. Барсук реже выходит из норы.

СТРАШНО…

Облетели деревья, — поредел лес.

Лежит лесной зайчишка-белячишка под кустом, прижался к земле, — только глазами по сторонам зыркает. Страшно ему. Кругом — шорохи, шелесты… Уж не ястреба ли крылья шелестят в ветвях? Уж не лисонькины ли ножки шебуршат опавшей листвой? А он — зайка — белеет, весь пятнами пошёл. Что бы подождать, когда снег выпадет! Кругом всё ярко так, цветисто стало в лесу, всюду на земле жёлтая, красная, бурая листва.

А вдруг—охотник?!

Вскочить? Бежать? Куда там! Сухой лист гремит под ногами, как железо. От своего собственного топота с ума сойдёшь!

И лежит зайчишка-белячишка под кустиком в мох вжавшись, к берёзовому пеньку прижавшись, лежит — притаился, не шевельнётся — одними глазами по сторонам зыркает.

Очень страшно…

КНИГА ЗИМЫ

Белым ровным слоем покрыл снег всю землю. Поля и лесные поляны теперь — как гладкие чистые страницы какой-то гигантской книги. И кто ни пройдёт по ним, всяк распишется: „Был здесь такой-то».

Днём идёт снег. Кончится — страницы чистые.

Утром придёшь — белые страницы покрыты множеством таинственных знаков, чёрточек, точек, запятых. Значит, ночью были тут разные лесные жители, ходили, прыгали, что-то делали.

Кто был? Что делал?

Надо скорей разобрать непонятные знаки, прочесть таинственные буквы. Опять пройдёт снег, и тогда, точно кто страницу перевернул, — снова только чистая, гладкая белая бумага перед глазами.

КТО КАК ЧИТАЕТ?

В книге зимы каждый лесной житель расписывается своим почерком, своими знаками. Люди учатся разбирать эти знаки глазами. Как же еще читать, как не глазами?

А вот звери умудряются носом читать. Собака, например, понюхает буквы в книге зимы и прочтёт: „тут был волк», или: „тут сейчас пробежал заяц».

И уж такой у зверей нос шибко грамотный, — ни за что не ошибётся.

КТО ЧЕМ ПИШЕТ?

Звери всё больше лапами пишут. Кто всей пятернёй, кто четырьмя пальцами, а кто копытом. Случается и хвостом расписаться, и носом, и брюхом.

Птицы, те тоже лапками да хвостом, а ещё — крыльями.

ПИСЬМО ПРОСТОЕ И ПИСЬМО С ХИТРОСТЬЮ

Наши корреспонденты выучились читать в книге зимы про разные лесные происшествия. Наука эта им не легко далась: оказывается, не всякий в лесу расписывается попросту — некоторые с хитростью.

Легко и просто разобрать и запомнить белкин почерк: она по снегу прыгает — как в чехарду играет. Короткими передними лапками обопрётся, — длинные задние далеко вперёд вынесет, широко их расставит. От передних лапок след у неё маленький. Две точки отпечатаны, обе рядом. От задних — след длинный, вытянутый, как от крошечной ручки с тонкими пальцами.

У мышей почерк хоть очень мелкий, а тоже простой, разборчивый. Вылезая из-под снега, мышь часто делает петельку и тогда уж бежит прямо, куда ей надо, или возвращается назад к себе в норку. Получаются на снегу длинные строчки двоеточий, — двоеточие от двоеточия на одинаковом расстоянии.

Птичий почерк —сороки, скажем,— тоже легко разобрать. От трёх передних пальцев крестики на снегу, сзади от четвёртого пальца — тире (прямая чёрточка). По бокам от крестиков отпечатки перьев крыла, как пальцы. И уж где-нибудь непременно мазнёт по снегу своим длинным ступенчатым хвостом.

Эти все следы без фокусов. Сразу видно: вот тут белка с дерева спустилась, поскакала по снегу, опять на дерево прыгнула. Мышь из-под ‘снега выскочила, побегала, покружилась и опять под снег. Сорока села — скок, скок, скок по твёрдому насту, — мазнула хвостом, ударила крыльями — и до свидания.

А вот разберись в лисьем да в волчьем почерке. С непривычки сразу запутаешься.

МАЛЕНЬКАЯ СОБАКА И ЛИСА, БОЛЬШАЯ СОБАКА И ВОЛК

Лисий следок похож на след маленькой собаки. Разница только в том, что лиса держит лапу в комке: крепко сжимает пальцы.

Собака пальцы раздвигает, след её поэтому рыхлее и мягче.

Волчий след похож на след большой собаки. Разница та же: лапа у волка сжата с боков. След волка получается длиннее и стройнее собачьего; отпечатки когтей и подушечек у него глубже. Расстояние между передними и задними когтями одной лапы больше, чем на собачьем следу. Передние когти волка на снегу часто сливаются в один отпечаток. У собак отпечатки подушечек пальцев сливаются, у волка — нет.

Это — азбука.

Читать строки волчьих следов особенно мудрено, потому что волк любит пускаться на хитрость, чтобы запутать свой след. Лиса — тоже.

ВОЛЧЬИ ХИТРОСТИ

Когда волк идёт шагом или труском (рысью), он аккуратно ступает правой задней ногой в след своей передней левой ноги, а левой задней — в след правой передней; поэтому следы его ложатся прямой, как по верёвочке, строчкой — в одну линейку.

Глядишь на такую строчку и читаешь: „Тут прошёл здоровенный волк».

Вот и ошибся! Правильно прочесть надо: „Тут прошло пять волков». Впереди шла мудрая матёрая волчица, за ней старый волк, за ним молодые волчата.

Ступали след в след, да так аккуратно, что и в голову не придёт, что это след пяти зверей. Надо очень набить глаз, чтобы стать хорошим следопытом по белотропу (так называют охотники следы на снегу).

ЛЕС ЗИМОЙ

Может ли мороз убить дерево?

Конечно, может.

Если дерево промерзнет всё насквозь, до самой сердцевины, — оно умрет. В особенно суровые, малоснежные зимы у нас погибает немало деревьев, большей частью — молоденьких. Пропали бы и все деревья, если б каждое дерево не хитрило, чтобы сберечь в себе тепло, не допускать мороз глубоко внутрь себя.

Кормиться, расти, производить на свет потомство — всё это требует большого расхода сил, энергии,— большого расхода своего тепла. И вот деревья, собрав за лето силы, к зиме отказываются от еды, перестают питаться, перестают расти, не тратят силы на размножение. Становятся бездеятельными, погружаются в глубокий сон.

Много выдыхают тепла листья, — долой на зиму листья! Деревья сбрасывают их с себя, отказываются от них, чтобы сохранить в себе необходимое для жизни тепло. А кстати, сброшенные с ветвей, гниющие на земле листья сами дают тепло и предохраняют нежные корни деревьев от промерзания.

Мало того! На каждом дереве есть панцирь, защищающий живую плоть растения от мороза. Всё лето, каждый год откладывают деревья под кожицей своего ствола и веток пористую пробковую ткань — мёртвую прослойку. Пробка не пропускает ни воды, ни воздуха. Воздух застаивается в ее порах и не даёт источаться теплу из живого тела дерева. Чем старше дерево, — тем толще в нём пробковый слой, вот почему старые, толстые деревья лучше переносят холод, чем молоденькие деревца с тонкими стволиками и ветвями.

Мало и пробкового панциря. Если лютый мороз сумеет и под него пробиться, — он встретит в живом теле растения надежную химическую оборону. К зиме в соках деревьев откладываются различные соли и крахмал, превращенный в сахар. А раствор солей и сахара очень холодоустойчив.

Но самая лучшая защита от морозов — пушистое снежное покрывало. Известно, что заботливые садовники нарочно пригибают к земле зябкие молодые фруктовые деревца и забрасывают их снегом: так им теплее. В многоснежные зимы снег, как пуховиком, покрывает лес, и уж тогда лесу не страшна никакая стужа.

Нет, как ни лютуй мороз— не убить ему нашего северного леса!

Выстоит наш Бова-королевич против всех бурь и буранов.

ЛЕСНЫЕ ПРОИСШЕСТВИЯ

МАЛОГРАМОТНЫЙ ЛИСЁНОК

Лисёнок увидал на поляне мышиные мелкие строчки.

„ Ага, — думает, — сейчас закусим!»

Не потрудился хорошенько носом прочесть, кто тут был, глянул только: вон куда след ушёл —под тот куст.

Подкрался к кусту.

Видит: шевелится в снегу кто-то маленький в серенькой шкурке с хвостиком. Цоп его! И сразу на зуб — хруст!

Фрррр!.. — гадость какая вонючая! Выплюнул зверюшку, отбежал, давай скорей снег глотать… Хоть снегом рот выполоскать. До того запах противный.

Так и остался без завтрака. Зря только зверюшку загубил.

А была та зверюшка не мышь и не полёвка, а землеройка.

Она только издали на мышь похожа. Вблизи сразу отличишь: рыльце землеройки хоботком вытянуто; спина горбиком. Она из насекомоядных, сродни кроту и ежу. Её ни один грамотный зверь не трогает, потому что запах от неё ужасный: мускусом пахнет.

СТАЯ ПТИЦ ПОД СНЕГОМ

Скакал заяц по болоту. С кочки на кочку, с кочки на кочку, да — бух! — сорвался и в снег по самые уши.

И чувствует косой: под ногами у него живое что-то шевелится. В ту же минуту из-под снега кругом него с громким хлопаньем крыльев пошли вырываться белые куропатки. До смерти перепуганный заяц кинулся назад в лес.

Оказалось — целая стая белых куропаток живёт в снегу на болоте. Днём они вылетают, ходят по болоту, клюкву выкапывают. Поклюют — и опять в снег.

Там им тепло и безопасно. Кто их под снегом заметит?

ГОРОДСКИЕ НОВОСТИ

БЕСПЛАТНЫЕ СТОЛОВЫЕ

Сильно страдают от голода и холода певчие птицы.

Сердобольные горожане устраивают для них маленькие бесплатные столовые в садах и прямо у себя на окнах. Одни вывешивают из окна кусочки хлеба и сала на ниточке. Другие выставляют в сад лукошки с зерном и хлебом.

Зинзиверы, пухлячки, лазоревки, а иногда чижи, чечётки и другие наши зимние гости целыми стайками посещают эти бесплатные столовые.

ДОТЕРПЯТ ЛИ?

Настал последний месяц лесного года, самый трудный месяц — Месяц Дотерпи до Весны.

У всех жителей леса к концу подошли запасы в кладовых. Отощали все звери и птицы — нет уже тёплого жира под кожей. От долгой жизни впроголодь много поубавилось силы.

А тут, как назло, вьюги и метели по лесу полетели, морозы что дальше, то крепче. Последний месяц зиме гулять, она и грянула лютой стужей. Держись теперь всякий зверь и птица, собирай последние силы — терпи до весны.

Наши лескоры обошли весь лес. Их очень беспокоил вопрос: дотерпят ли звери и птицы до тепла?

Много печального пришлось им увидеть в лесу. Иные жители леса не выдержали голода и холода — погибли. Удастся ли остальным проскрипеть ещё месяц? Попадаются, правда, и такие, за которых тревожиться нечего: не пропадут.